Евсеев Юрий Иванович Стихи донских туристов ru Ян Валерьевич yanval@ya.ru http://tlib61.ru/poems

Может стало традицией бренной Забывать верность горной души Может жизнь стала серой и тленной — Вместо сердца — одни барыши!? Нет, ещё хочется в лужице чистой, Что ледник, как слузу, нам сберёг, Из снежинок — шершавых, лучистых Утолить жажду жизни даёт! Нет, не старятся Горные души: Та вода в наших венах течёт, Как и нам, нашим детям и внукам Много сил, да и мыслей даёт. Нет, не могут состариться Горные души! Просто жизнь их быстрее идёт, А ещё: голос гор, (только сердце послушай!) До сих пор, как всегда, на вершины зовёт! 1999 Отца и мать благодарю за гены: Мне путешествовать дано. Я с этим даром, что на уровне Вселенной, Куда хотите «прорублю окно»! Саяны, 1970 г. Каждый раз мне на вершине Руки хочется расправить И, как белый снег лавины, Гору позади себя оставить. И парил бы над хребтами, Поднимаясь выше, выше... Скалы трогал бы глазами, Грохот ледопадов слыша. Опустился бы к речке быстрой, Напился воды холодной, На морене каменистой Я глотнул бы воздух горный... И поднялся снова ввысь, Вызов ползающим бросив: «Ты попробуй, поднимись, Когда тебя никто не просит!» Сквозь туман нам лагерь видно, Путь назад — и Бог не знает. Ну а мне? А мне — обидно: Меньше гор нас ожидает. Кавказ, 1986 г. Я лет пять не был близок с горами: Бремя жизни перепрыгнуть не могу, Но как часто длинными ночами Я к горам лечу, бегу, иду. Представляю красочно и зримо Как при встрече кланяюсь горам Как извилистой тропинкой красивой Поднимаюсь к скалам, снегу, ледникам. Вдали Эльбрус покрытый шапкой — облаками, Над Чатыном, Шхельдой — красивейшая Ужба, Накра и Донгуз, обнявшись снежными руками, Нежно смотрят на меня издалека. Пик Щуровского, стеною обрываясь, Память будоражит, охлаждая пыл, Восхожденья вспоминаю, улыбаясь: Эти стены я с друзьями проходил. Я понимаю жизнь, как первопрохожденье: Борьба, победы радость, поиск и печали. И нет во мне ни капельки сомненья, Что горы мне нужны, пусть даже и бессонными ночами. Ростов-на-Дону, 2002 г. Мой молчаливый надёжный друг. Тебе — всё до одной строки. Зову тебя не «ледоруб», А продолжением руки. Ты извини, клювастый брат, Что в обращении с тобой, Я о тебе вспоминал лишь тогда, Когда рисковал головой! Знаешь, мне как-то не по себе: Вспоминаю ошибки свои. Ведь отношения мои к тебе Были не как ко мне твои. Часто случалось, что жизнь моя Была лишь в твоих руках И зависело всё от тебя одного — Насколько ты друг или враг. У нас с тобою и цель одна. Она ведь всегда на виду: Ты горы любишь, а я без низх Наверное, не проживу. Памир, июль 1979 г. Меня все бьют, куда-то сунув, выбивают. Поверьте, жизнь моя — не жизнь, а только стук! Причём, чем больше бьют, а все того желают, Тем я надёжней, крепче и верней, как друг! Тянь-Шань, 1978 г. Я ставлю ногу, весь сжимаюсь... И сомневаюсь в правоте: Рюкзак огромнейший мешает Мне лезть по этой вот скале! Идя на марше, проклинаю Всю тяжесть, лямки рюкзака... А на привале улыбаюсь, Съедая банку молока. Когда холодную ночёвку Рюкзак помог мне скоротать То мне, мой друг-рюкзак, неловко Плохое о тебе сказать. И вот уже выяснилось быстро, Что я люблю тебя, рюкзак! А что не марше говорилось — Так, это просто, я ... чудак! Меня согрел ты и палаткой И спичкой, и костром в пути. Ах, как, ребята, нам приятно Носить такие рюкзаки! Я ставлю ногу, весь сжимаюсь... Опять сомненья в правоте. Опять мой друг-рюкзак мешает Мне лезть уж по другой скале! Тянь-Шань, июль 1978 г. Саше Сафронову, Володе Грибоедову Странно жизнь устороена когда-то, Помните, ребята, шестьдесят второй? Подошли ко мне, не помню дату, Скромненько так, тихо, не гурьбой. И с тех пор как будто бы цепями — Зримыми, незримыми, судьба Провела нас тропами, снегами, Как всегда, по жизни провела. Перевал, нависший ледопадом, Наш бивак казался пятачком, Саша и Володя стали рядом, «Евс! Название его о чём?» Я ответил, что австрийцы Перевал «Тот» обозвали «Смерть!» И ещё «Пойдём иль возвратимся?» А они — «Не возвратимся, нет!» И с тех пор немало перевалов И вершин нам удалось пройти. Просто слово жидкое «усталость» Не встречалось нам на жизненном пути! Жизнь, она, действительно, прекрасна! Сомневаться в этом не дано. Но ведь мы б рискнули ею, ясно Если бы под другом вдруг раскрылось Ледниковой трещины окно! Всесоюзные сборы, Центральный Кавказ, 1968 год Комментарий специалиста по топонимике: «Тот» по-балкарски — ржавчина. Такое название дано местными жителями потому, что темно-рыжие скалы здесь действительно похожи на ржавчину. Созвучие с немецким «Tod» случайно. Склоняя голову уже седую Люблю единство близких и друзей. Но я мечту лелею неземную: Вернуться в горы поскорей. Разум, опыт и мудрость жизни, Всё кричит: «Остановись!» Только сердце и лишь сердце Иль молчит иль говорит. Что нельзя не видеть снега, Что нельзя без льда и скал, Что всё это, как ни бегай, Ты ничем не заменял. И, что стоя на вершине, Перевале и скале Есть возможность быть мужчиной На горах и на земле. 2002