Сохранить в формате fb2 | Содержание
Весна зовет в дорогу,
Весна зовет в дорогу,
А сердце, словно колокол в груди.
Присядем у порога,
Присядем ненамного
Сегодня нам с тобою по пути.
Да.. нам с тобой сегодня по пути.
Ведь каждому не ново,
Что где-то под Ростовом
Просторы рек и синева озер.
Клокочет в дымке море,
Встают по курсу горы,
Звездою загорается костер.
Да... жарче загорается костер.
Порою нас качало,
Как судно у причала,
В снастях призывно ветер завывал.
И так всегда бывало,
Что первый шаг — начало,
А песня — Продолжение начал.
Грустить, мой друг не надо,
Всегда перед парадом
Играет сбор неведомый трубач.
Прислушайся: он рядом —
Мы встретимся, ребята,
А место встречи — Северный, Сурб-хач!..
Да... место встречи — Северный, Сурб-хач.
Луна плеснется в луже.
Нам голову закружит
Бродяга-ночь аккордами стихов
Мы соберемся тут же
В гитарном всеоружье
И будем петь до третьих петухов
Да... будем петь до третьих петухов.
Встает над Доном алая заря,
Туман клубится розовато-синий.
И мимо дома деда Щукаря
К реке выходит с ведрами Аксинья.
Пастух побудку стаду заиграл.
Пропел петух на хуторе спросонок,
По большаку куда-то проскакал.
Лукавый конопатый Нахаленок.
Дон мой, Дон,
Былинный Тихий Дон
Волной студеной омывает Вешки,
Я в эту землю издавна влюблен
Хоть первый раз судьбой сюда заброшен.
Ты вслушайся в тревожный плеск волны,
Умой лицо алмазною росою,
И вдруг поймешь: Россия — это мы, мы!
И все, что окружает нас с тобою.
Маршруты куда хочешь выбирай,
Зовет и манит нас попутный ветер,
но милый сердцу шолоховский край,
Пожалуй, нам дороже всех на свете.
Дон мой, Дон,
Былинный Тихий Дон
Волной студеной омывает Вешки,
Я в эту землю издавна влюблен
Хоть первый раз судьбой сюда заброшен.
Далеко на запад от Мезмая,
В сонном царстве черепичных крыш,
В беспросветном блуде прозябает
Захудалый городок Париж.
Старомоден, словно день вчерашний,
Каждый здесь пижон и Дон-Жуан,
Глупые, как Эйфелева башня,
Респектабельные буржуа.
Недоступно им мужское братство,
Нет у них российской прямоты.
Два наперстка хряпнут и гордятся,
Что уже с Вселенною «на ты».
Выдал бы я им промежду прочим
Вашим коньяком клопов травить
Но мусью по нашему не очень —
Не с кем на троих сообразить.
А мамзели кофе попивают,
Не доить, не сеять, не пахать...
Наши все «Тройным» благоухают,
А они «Шанелью» номер пять.
Их проблемы секса не тревожат,
Древнее познали ремесло
Наши все на Зыкину похожи,
Каждая из них — Мурлин Мурло.
Изнывают твари от безделья,
Что им Мирозданье? — Трын-трава!
Им чихать на все, а я с похмелья,
И трещит, как тыква, голова.
Если б даже очень попросили,
Честь свою я б там не запятнал.
Все у них не так, как здесь в России —
Я их в телевизоре видал.
Там ни перестроек, ни инфляций,
В общем-то, забытый богом рай.
Я б, пожалуй, в глушь ту перебрался,
Если б отпустил меня Мезмай.
Когда росой исходят травы,
Когда роняют лист дубравы,
Когда сменяет лето осень,
Когда тебя никто не просит,
Когда тебе никто не верит,
Когда беда стучится в двери,
Когда не друг, а просто сволочь,
Когда ты вдруг не спишь за полночь,
Когда в туманах звезды гаснут,
Когда считаешь, что напрасно,
Когда зовешь и нет ответа...
Тогда ответь. зачем все это?.
Я — раб реинкарнации, изгой,
Я — камень у дороги, Каин, Ной,
Во мне миров дремучая обида...
Я наблюдал с ухмылкой на устах,
Как канула в пучину Атлантида,
Как распинали на кресте Христа!..
Я словно зек, тяну за сроком срок,
Как Вечный Жид спешу поспеть за веком,
Чтоб до конца свой вызубрить урок,
Не сгинуть и остаться человеком.
Познал любовь, предательство, измену,
О прошлом не скорблю и не жалею...
Во мне печаль и горести Вселенной,
На мне грехи и муки Прометея.
Береговым братьям
Пират, девиз запомни наш:
Пусть с виду мы грозны и грубы,
Когда идешь на абордаж,
Не забывай почистить зубы.
Пират, не дрейфь, смотри вперед,
держи штурвал рукою верной.
Веселый Роджерс ветер рвет,
И над волной струится пена.
Растаял берег голубой,
Зато легенда стала былью...
Свободной чайкой за кормой
Твоя судьба макает крылья.
Когда тебе не повезло,
И тонет судно от пробоин,
Ты всем врагам своим назло
Не суетись и будь спокоен.
Когда откажут тормоза,
Душа горит и сердце плачет,
Пират, очнись, протри глаза
И посмотри на мир иначе.
Вокруг такая благодать,
Здесь все тобой живет и дышит...
Люби природу — твою мать!
Не позволяй поехать крыше.
Откуда взялся он? Не знаю.
Гадать и спорить не берусь.
Он врос корнями над Мезмаем,
Все ждал, когда я заявлюсь.
Нет, не дворец. И срублен грубо...
Кому плевать, а мне здесь жить.
Его построили из дуба,
Забыв фундамент заложить.
Как бомж, прокуренный до крыши
Не только мною и тобой,
Наш дом живой, он даже дышет,
И выдыхает дым трубой.
Бывает тесен и просторен —
Приют людей, собак, котов..
В минуты радости и горя
Он всех вобрать в себя готов.
Его обмыть? Не хватит литра
для пассажиров и друзей!..
Мой дом — мозаика, палитра,
Жилье, столовая, музей...
Как кубатуру в нем измерить?..
Здесь уйма снов и масса тем!
В мой дом всегда открыты двери...
Но без меня он глух и нем.
В минуты горького похмелья,
От любопытства и безделья,
Я на Парнас нахрапом влез.
Нет, я не Пушкин, я — Дантес!
Нам жизнь дана (пусть Бог простит),
Чтоб прожигать ее красиво.
Везувием душа горит,
А Муза, стерва, жаждет пива.
Но только лишь портвейн «Агдам»
Поддержит в нас пожар вселенский...
И я тогда как Вознесенский,
Ахматова и Мандельштам.
Пусть Гумилева здесь не знают,
Волошин — не авторитет..
От Темнолесской до Мезмая —
Я самый признанный поэт.
От Казбека до Эльбруса, вопреки крутым ветрам,
С рюкзаком и ледорубом бродит гномик по горам.
Так бывает в грустной сказке — в бесконечности дорог
Без напарника по связке, без напарника по связке,
Без напарника по связке каждый в жизни одинок.
Одному бывает туго вознестись на перевал.
Нет товарища, нет друга, потому что гномик мал.
Одному в горах не спится, тяжко, горестно в пути,
Он в палатку постучится, он в палатку постучится,
Он в палатку постучится, (тук-тук-тук), постесняется войти.
И, услышав звук тревожный, как царапанье об лёд,
Вы подвиньтесь осторожно, может всё-таки войдёт.
Вы налейте кружку чаю, поделитесь сухарём —
Так всегда друзей встречают,
Так всегда друзей встречают,
Так всегда друзей встречают,
Будь-то гном или не гном.
1.
Цыганка дорогу пророчит,
Автобус штурмуется с боем.
И прутся туристы от Сочи,
Где все полыхает зноем
Где пляжи тесны на диво,
Где шлюхам и в мини жарко,
Где пахнет прокисшим пивом
Море у аквапарка.
Здесь в полдень застой и квелость,
Прогноз не под чукчу скроен,
В заливе вода прогрелась
Как молоко парное.
Море — огромная лужа.
Но лоху в разгар сезона,
На блюдце подносят тут же
Массу аттракционов.
Пусть Хоста не Капакабана,
Примерно за эту же цену,
Парят в вышине парапланы,
Да скутер срезает пену.
Всем тем, кто ни разу здесь не был
По нраву простор акваторий...
Икары возносятся е небо
И сверху блюют на море.
Внизу по бортам лагуны,
Наперекор дорогам,
Кнехтами древней шхуны
Горы пологи ноги
Там, в размышлении здравом,
Выброшенный на берег
Бродит пират с удавом
В поисках лишних денег.
Нрав у змеюки приличный
Что ей бананов грозди?
Лишь аромат шашлычный
Жадно щекочет ноздри.
Боже, отстань соблазны!
Разве здесь до застолий?
Плавятся пальмы в миазмах,
Чахнут на асфальте магнолии.
У входов в крутые отели
Тусуются постоянно
Вчерашние топ-модели
Сегодняшние путаны.
Извечная драма в лицах
Вера не чувствует меры:
Как бы ни ошибиться,
Выхватить миллионера?
В барах, как раньше в «зоне»,
О самых делах престижных
Толкуют «воры в законе»
И русские нувориши.
Амбиций не счесть имперских,
Мордовороты — штатские
А здравницы — министерские,
А хижины — депутатские...
Но если вдруг рылом не вышел —
Утром встречаешь зори
Пол полотняной крышей
Кемпинга — лепрозория.
Давятся дыркой от бублика,
Морем халявным (и прочее..)
Преразношерстная публика,
Служащие и рабочие.
Кормить мошкару в Сургуте
Уж лучше на юге маятся...
И от меня не убудет,
Если здесь всем понравится.
О вкусах не стану спорить.
Что толку в пустых разборках?.
Я видел другое море,
Я знаю другие горы.
2.
Банальное: труд, отвага
Слова эти часто слышал.
Но что? Я простой салага,
Я в море впервые вышел,
А шторм закатил под вечер
Норд-ост расфуфырил сопли
Мы шли всем ветрам навстречу
С Одессы на Севастополь.
Стихия игралась яхтой,
Природа на грани бунта.
Собачей досталась вахта
На траверзе Трапезунда.
Мотали слепые мили.
С кормы ни хрена не видно,..
До коликов разобидно,
Когда маяк проскочили.
С досады движок захлебнулся
И стаксель рвануло в клочья
Я понял: наш мир замкнулся,
Врубился, что здесь не Сочи.
Тревога закралась в сердце,
А шторму никак неймется.
Плевал я на берег турецкий!
На свой бы не напороться.
Зловещая тень «Титаника»
Шальною волной прикрылась.
Какая там, к черту, паника!
Все проще у нас случилось
Сказал командор бывалый:
— На ветер держи! Иначе..
Отправил меня к штурвалу,
И молча полез на мачту.
И в шквалистом том надрыве
Секунды казались веком
Я, может, себя впервые
Почувствовал человеком.
Копилась в крови усталость,
И жизнь вся, как песня «ретро»
Пока не наполнил парус
Всевышний соленым ветром.
Хлестали нас ливни с градом,
Швыряло нас шквалом к скалам.
А боцман — отборным матом,
А буря — девятым валом!
И в том идиотском танце
Нам Грига играли снасти
Мы часто меняли галсы,
Зубами ловили счастье.
Рассудок отметил здраво,
Что риск не всегда беспечность...
Маяк наш остался справа,
А прямо по курсу — вечность.
Фортуна не терпят люфта —
В кромешном сплошном тумане
Мы нагло прорвались в бухту,
Выдержав испытание.
Не бога и не атланты,
Но все ж, согласитесь, здорово,
Когда есть одна команда
От юнги до кома
Типичная предыстория,
Похлеще потом случалось.
Запало мне в душу море,
Которое запоминалось.
3.
Есть камень у клуба «Планета» —
Гранитная черная стела...
То памятник сильным и смелым,
Ребятам, которых нету
Сегодня у нас перекличка —
В молчаньи суровом застыли.
Сверкают под солнцам таблички
Регалий, имен и фамилий.
А лица пытаются слиться
В одно, как речные разливы...
И хочется им повиниться:
— Простите за то, что мы живы.
Похвастаться, в общем-то, нечем,
Порою живем усредненно...
Но твердо, без фальши отмечу:
Мы помним Вас всех поименно.
Нам жизнь, как разведка боем,
Как сводки трагедий куцые. —
Осипов, Слесов, Джиоев —
Это пик Революции.
Казалось, мудрее стали,
Когда накатили беды...
А Афанасьев Алик
Остался на пике Победы.
Чуть позже, в разгаре лета,
С рассветом ушли в туман
Гайдучек и Грибоедов,
Рудик и Галаган.
Кощунство стенать: «Мол, без толку»!
В норе и с как рак.
А Саша Сафронов — Гестола,
А Зуб Софруджу — Аршак.
Вам выпало в связках первыми
Вгрызаться в отвесную стенку
Я чую страховку верную
Виктора Шелестенко.
И где одному опасно,
С Вами — наверняка!
Я помню улыбку ясную
Вовы Михалдыка.
Жизнь Ваша, как рябь морская —
Ярка, коротка, пестра.
Но песни о Вас слагает
Парень у костра.
Наш век поспешает, тает,
А годы гуськом бегут
Как мне Вас не хватает,
Дабы закончить маршрут.
Я знаю, чем пахнут гвоздики.
Их море — зимою и летом..
Как будто меня пригвоздило
Табличкой на клубе «Планета».
Сурком не шарахаюсь в норы,
Я там, где тропа обрывается. —
Запали мне на сердце горы,
Которые не забываются.
Хребты, ледники и долины,
Суровый Памир и Кавказ..
Не мы покоряем вершины —
Они покоряют нас.
Господи, кого здесь не бывало?!.
Наглых, жадных, сдвинутых, блатных,
Тормозящих, интеллектуалов,
Розовых, зеленых, голубых,
Толстокожих и легкоранимых,
Сильных, слабых, умных, дураков,
Чудаков, знакомых и любимых,
Преданных до гроба и врагов.
Вундеркиндов, гениев, баранов,
Гансов, Ивановых, Зильберманов,
Кришнаитов, мусульман, буддистов
Православных, квакеров, баптистов,
Тех, кто ищет истину в вине,
Алкашей, туристов, альпинистов,
Новых русских, парапланеристов,
Бардов, неформалов, толкинистов,
Панков, анархистов, коммунистов...
Господи, за что такое мне?!.
Как-нибудь, до окончанья века
Потерплю, чтобы с нуля начать...
Господи, пошли мне человека
С кем бы можно просто помолчать...
Я помню, мы в войну играли.
Была весна и был апрель.
А там, за тридевять земель,
Отцы чуть-чуть не доживали.
Сирени клейкие листочки
В окно стучатся,
Писем нет...
На завтрак жмыха два кусочка,
Осьмушка хлеба на обед.
У бабушки опухли ноги,
Украдкой мама слёзы льёт,
Страдает, мучается, ждёт...
Сквозь все военные тревоги
Надеется: придёт, придёт...
И он пришёл,
Как отзвук боя
Звенят медали, ордена,
А у соседей тишина
И горе, жгучее, немое...
Вот так закончилась война.
Кому-то щедрая победа,
Кому-то надолго беда.
Земля теплом сердец согрета.
Так почему-же надо ждать?
Зачем и кто придумал это —
Стрелять, сражаться, убивать?
Мальчишки вновь в войну играют,
Но ради жизни на земле
Пусть никого не убивают
На этой, как её, — войне.
Говорят, что скучно на планете —
Не о чем мечтать и тосковать,
Говорят, все песни перепеты,
Остаётся только подпевать.
Говорят, все истины избиты,
Словно обветшавший трафарет,
Все материки давно открыты
И на карте белых пятен нет.
Далеко идти к заветной цели,
Да и цель мелка и путь тернист,
Стороной все грозы отгремели.
Барабан умолк, уснул горнист.
А потом весь мир перекроила
Равнодушья желчная игла,
Говорят, романтику убила
Сплетня, просто так, из-за угла.
Только верить этому — измена,
Мы хотим, да будет так всегда:
Пусть пульсирует по нашим венам
Вовсе не болотная вода.
К чёрту все пустые разговоры!
Скептики жалеют нас, а зря...
Там вдали клубятся наши горы,
Наши шхуны бороздят моря.
Нам опять в лицо дожди косые,
Стужа, ветер и палящий зной.
Мы, сердца сверяя по России,
Меряем шагами шар земной.
Волной морскою годы наплывают
Напомнят внукам сыновья твои,
Как плавились снега на перевале
И лёд горел у скал Кара-Каи.
Дожди свинцовые, нещадные, косые,
Кромешный ад, зловещий минный вой...
А позади не море, а Россия,
А может не Россия — шар земной.
Он рядом, там, внизу, за поворотом,
А эти пусть попробуют, пройдут...
И ты в снегу, в аду, у пулемёта,
В упор её расстреливал — войну.
Во что бы мы не верили, но свято
Запомнит каждый, кем бы он не был:
Святое дело — ремесло солдата,
Который много лет назад когда-то
Отчизну сердцем от врага прикрыл.
Сорок с лишним зим и весен,
Сорок с лишним листопадов.
Сорок с лишним лет минуло
С той поры…
Затянуло перегноем все воронки от снарядов
И травой густой окопы поросли.
Отступили, позабылись все военные тревоги,
Где-то иволга пугливая поет…
Поезда стучат по стыкам.
Отвечает чутким эхом
У проселочной дороги старый дот.
Было время грозовое,
Облака над сизым полем.
То не тучи, а пожарищ горький дым.
Ливни смертные, косые,
А за дотом вся Россия, —
Дот поставлен у дороги часовым.
Вся земля казалась адом,
Бронированной армадой
Надвигалась неуемная гроза.
Рвался враг на Дон и к Волге,
У солдата век недолгий…
Он остался здесь, у дота, навсегда.
А ведь что, казалось, проще —
Мимо дота, мимо рощи
Убегает вдаль дорога на закат.
Поезда проходят мимо,
А от дота до Берлина,
Словно руки, версты долгие лежат.
Над планетой солнце светит.
Беззаботный майский ветер
Встрепенулся на секунду и затих…
Сколько их запало в сердце
Безымянных, неизвестных,
Павших сверстников — ровесников твоих.
Мы идем сквозь дальний гул орудий.
Повторяя путь своих отцов.
Чтоб навечно сохранили люди
Имена сражавшихся бойцов.
Мы на глобусе место отметим,
Проведем от Ростова черту
И отправимся в звездное небо
Догонять голубую мечту.
Нам любые сюрпризы знакомы, —
Исторический этот момент,
Мы оставили зонтики дома,
А в Ташкенте совсем не Ташкент.
Мы готовы к любым испытаниям.
Но ведет нас судьба просто так,
В географии наши познанья
Упираются в город Джизак.
Мы по тропам размытым плутаем
И по лужам косматым бредем...
Тех, кто старше, зовем ворчунами,
Остальных болтунами зовем.
Здравствуйте,
здравствуйте, Фанские горы —
Мекка отважных людей.
Солнце плескается в славных озерах
И не бывает дождей...
Муссон разрывает внизу облака,
Прошел ураган по долинам,
И сердце неистовым стуком крюка
Последнюю чует вершину.
Прошу тебя, сердце, у нас впереди
Крутые, как к звездам, дороги...
Но каждый мой шаг отдается в груди,
Свинцом наливаются ноги,
Багровое солнце над миром встает,
Памирское небо над нами.
Я в жизни не бился,как рыба, об лёд
И мерил ее не годами.
Не радуйся смерти, слепая стена,
Я шел с головою поднятой...
За песней веселой, за чаркой вина
Меня вспоминайте, ребята.
Пусть кто-то промолвит, что умер я зря,
Но главное жил я недаром.
Лежит под ногами большая земля,
На каждом шагу — перевалы.
Не чувствовать запах далеких степей,
Не видеть донские закаты,
Не стало меня, но дорогой моей
Идут альпинистов отряды.
Не стало меня, но дорогой моей
Идут молодые ребята.
Груз мой — это твои тревоги,
Груз мой — эта твоя печаль,
Ты ревнуешь меня к дорогам,
Но не рвёшься со мною в даль.
Ты не знаешь моих рассветов,
Песен тех, что звучат у костра,
Ты не видела сосен одетых,
Как в фату, в голубые ветра.
Без тебя одиноко, не скрою,
Но от этой грусти в пути
Наливаешься силой земною,
Беспредельной силой любви.
Тучи, ветры, дожди, туманы —
Не увидеть вплотную лица.
И ложатся меридианы
Продолженьем дорог без конца.
Нам вдвоём бы шагать по свету,
Боль разлуки в сердцах не тая,
Знаешь, я не могу без этого —
Без мечты, без дорог, без тебя.
Груз мой — это твои тревоги,
Груз мой — эта твоя печаль,
Не ревнуй ты меня к дорогам,
Отправляйся со мною вдаль.
Что гонит нас в трудное завтра?
Не каждый, пожалуй, поймёт...
Снега на вершинах — не сахар,
Походные будни — не мёд.
Романтика? Правильно, верно...
Впервые ступил на маршрут,
Познаешь романтики цену
Сквозь тяжкий неистовый труд.
А может, рассветы, закаты,
Да песен нехитрый мотив
Не хочешь, не можешь, а надо
К намеченной цели дойти.
А где-то за кромкою лета,
В багряный осенней листве
Встречает, встречает «Планета»
Бродячих своих сыновей.
И жуткое это мгновение —
Вдруг лето перелистав,
Мы вздрогнем в недоуменье,
Кого-то не досчитав...
Суровая времени мерка,
Достаточно, хватит, конец.
Ведь каждая злая проверка
На сердце — горячий рубец.
Пора закругляться, но это
Уже нам не по плечу...
Приходит мальчишка в «Планету»:
Возьмите, я в горы хочу.
Всю зиму нам дома не спится,
И только весна настаёт,
Мы, как перелётные птицы
Готовимся в новый поход.
Мы все принимаем тревоги,
От ветра не прячем лица...
Да здравствуют наши дороги,
Которым не будет конца!
Друг мой, грустить не надо, сплином хандру не лечат,
Слушай, начни сначала стартовый свой разбег.
На Девдаракском плато вьюга легла на плечи
И бесшабашным шквалом нас проверял Казбек.
Вспомни, как утром рано, снег серебрил палатку,
С нами отчаясь спорить, прочь отступала мгла.
А над горой багряной, исподтишка, украдкой
Ветер взъерошил зори и распахнул крыла.
Сын мой, когда обманет ветреная дорога
Или метелью снежной запорошит следы
Ты не блуждай в тумане, ты пережди немного
Вера, Любовь, Надежда выручат из беды.
Чуть теплились сердца в пресловутые годы застоя,
Мерный шелест цитат не давал временами вздремнуть.
И послав всё подальше, махнув на прощание рукою,
Мы стремились от фальши уйти убежать сквозануть.
Обгоняла в пути неподвластное лозунгам эхо,
Расстилался туманом костров ненавязчивый дым,
Тривиальный мотив — это века тревожная веха,
Это молодость наша свои заметает следы.
Среди снежных громад становилось на сердце теплее,
Лишь глухой камнепад намекал безо всяких прикрас,
Что в торжище людском каждый слыл, как комета Галлея
Бессловесным творцом, пилигримом космических трасс.
Одинокое облако в ультрамариновой тоге,
Одинокая башня с прищуром базальтовых век,
Одинокий могильник, как столб верстовой у дороги
И полпред суматохи, кривая судьбы — человек.
Сиротливый ручей, расплескавшись о серые скалы,
Молча вниз упадал, чтоб в полёте себя растерять.
Мы стремились за той, за звездой что ведёт к перевалу,
Чтоб по ней по свою жизнь без казённых цитат выверять.
Заблудившийся лайнер по небу барашки рисует
Если бы было возможно годам предъявить автостоп.
Мы искали мечту, что вот так же славно рискует
Затеряться в горах в лабиринте нехоженных троп.
Одиночеством хвастаться в век наш не очень этично.
Как найти нам себя в круговерти истраченных дней?
Привыкать к одиночеству стало до боли обычно,
Отвыкать от него? Отвыкать — несомненно трудней.
1.
Где размытые солнцем дороги,
За околицей, у реки —
Ярко-рыжие недотроги,
Удивительные жарки.
Куст ольховый, лесок осиновый
И звенящая синяя даль…
Видно это и есть Россия —
Моя гордость, любовь, печаль.
И становится думам тесно,
Может рвусь я куда-то зря?
Может здесь у села безвестного
Поселилась судьба моя?
Мне дождаться хотелось многого,
Жаль что время рекой течёт.
Нескончаемая дорога
Намагнитила и влечёт.
Наплывают дожди, туманы
Продолжением всех тревог.
Вновь ложатся меридианы
Путеводной звездой у ног.
Пыль дорожная хлещет градом,
Облака плывут по реке.
Вдруг я понял — Россия рядом,
Я ношу её в рюкзаке!
1984.
2.
Нет, ей богу, я не изменился,
Изменилась ты, Святая Русь!
Было время, я тобой гордился,
А теперь, прости меня, стыжусь.
Видит Бог, невыносимо больно
Зреть из фундуклеевой глуши,
Как ты стала вдруг краеугольным
Камнем преткновения души.
Неужели в этом все повинны? —
То что накопили — не храним.
Чувствуешь себя не то что сыном —
Распоследним пасынком твоим.
От чего так поздно мы проснулись?
Мать честная! Где же раньше были?
Крикуны давно переметнулись.
Молчуны не там заговорили.
Кто урвал — те с дирижером хором
Дифирамбы славные поют.
Воры, проститутки, сутенёры
По кускам тебя распродают.
Век живёшь и недопонимаешь
В гуще человечьей пустоты,
Как же ты нас терпишь и прощаешь,
Выродков, что с Родиной на ты?
И теперь ещё слова простые,
Чтобы не прибавить не отнять
Умыкну от всех тебя, Россия,
Только как мне всю тебя объять?
1999.
Я в мир шагнул, а дождь как врежет,
Пиджак до ниточки промок,
Бичи-атланты небо держат
И молят — подсоби, браток!
Как разохочусь до работы,
Я всё на свете сокрушу!
Жаль, недосуг, — к тебе спешу,
Ишачьте сами, Дон-Кихоты!
Асфальт стихией упоён,
Апрельский ветер зверем кружит,
Причём здесь дождь, какие лужи
Когда я счастлив и влюблён?
В тебя, как в Библию смотрюсь
И всё пытаюсь однозначно
В талмудах призрачно-прозрачных
Исследовать слепую грусть.
Стремлюсь как прежде утонуть
В зрачках из ветхого завета
Ищу ответ, но нет ответа —
Прошедшего не возвернуть!
И всё что раньше с нами было
За здравие за упокой
Не поминает голос твой,
Твоя душа давно остыла.
И ты, уставившись в окно,
Надежду гасишь в воскресенье.
Там за окном не дождь весенний
Там за окном темным-темно.
Нам поздно начинать сначала —
Вздыхаешь ты, нахмурив лоб
Бюро прогнозов умолчало,
Что на земле почти потоп.
Былое нынче не тревожит
И, отдавая дань судьбе,
Мы все спасаемся как можем.
Но только каждый по себе.
Какой-то кретин изобрёл колесо
И вышла круглая потеха.
Он «эврика» крикнул, воскликнул «нашёл»!
Всё тронулась вдруг и поехало.
Колотит о камни, швыряет на мель,
По кругу гоняет, как мячик.
Я сдуру втемяшелся в ту карусель,
Меня не учили иначе…
И лихом судьба доставала не раз,
Хорошего было немало…
Меня не учили копить про запас,
Гореть и любить в пол-накала.
Я сам не учился, врубаясь в припев,
По хору настраивать струны,
Плестись по нахоженной кем-то тропе,
Трепаться с высокой трибуны.
Вершины все взяты, окончен поход,
Пора возвращаться обратно,
А жизнь прокрутилась и я уж не тот —
Колёса попались квадратные!
Милая, как грустно на планете
Поутру из пепла восставать.
Неужели песни перепеты
И осталось только подпевать?
Неужели истины избиты,
Словно обветшавший трафарет?
Все материки давно открыты
И на карте белых пятен нет?
Смысл какой идти к заветной цели,
Когда цель мелка и путь тернист?
Стороной угрозы отгремели.
Барабан умолк и пьян горнист.
А с похмелья мир перекроила
Равнодушия желчная игла,
Невзначай романтику убила
Сплетня, просто так, из-за угла.
Только верить этому — измена!
Боль моя, да будет так всегда!
Пусть струится по бродяжьим венам
Кровь, а не болотная вода.
К дьяволу пустые разговоры!
Скептики жалеют нас, а зря…
Там вдали клубятся наши горы,
Наши шхуны бороздят моря.
Лёгким бризом сковывает плечи
Загулявший колдовской туман...
Жизнь моя пока ещё не вечер,
Ты мой парус — я твой капитан!
Да здравствует небо над головой!
Да здравствует горы в дали голубой!
Родные пороги, колёс перестук,
Крутые дороги и горечь разлук.
Подальше от споров, в неведомый край,
Увозит нас скорый: «Гуамка — Мезмай».
Рисованным кроком, витою тропой,
Журчащим потоком теку за тобой.
Глубокие тайны ущелье хранит,
Над нами ни каплет, над нами горит!
Да здравствует солнце, да скроется тьма!
Да здравствует лето и даже зима!
Да здравствует тяжесть натруженных плеч,
Случайная радость нечаянных встреч,
Огонь от камина, дымок от костра,
Улыбка любимой — надежды сестра!
Друзей тары-бары, звезда на весу,
Аккорды гитары, палатки в лесу!
Я счастлив, я тот, кто всё это прошёл!
А всё потому, что искал и нашёл.
Мы верим, что сбудутся наши мечты.
Да здравствую я, и да здравствуешь ты!
Подальше от споров, в неведомый край,
Увозит нас скорый: «Гуамка — Мезмай»...
1998